Кто мы?  Что мы есть? Откуда мы родом?

 

Держу в руках фронтовой дневник моего деда по матери Пешкова Григория Андреевича. Пожелтевшие истрепанные страницы, заполненные  почерком с дореформенным «ять». Кто он этот забайкальский казак и почему  он стал вести этот дневник на Первой Мировой войне? Пока вопросы, вопросы и вопросы. Но не хочу быть «Иваном, не помнящим своего родства», поэтому взялся за эту работу. А самое главное, чтобы мой сын и его дети знали, откуда идет наш род и кто такие  забайкальские казаки.

 

Забайкальский казак Григорий Пешков в дневнике скрупулезно указывает даты и населенные пункты в Польше,  Белоруссии и Западной Украине, где находился 1-й Верхнеудинский полк, в службе связи которого он служил. Это может быть интересно тем людям, которые занимаются вопросами участия Забайкальского Казачьего Войска в Первой Мировой войне на германском фронте в период с 1915 по 1917 год.

 

Это стало интересно и мне. Удалось установить большинство населенных пунктов, перечисленных в дневнике и их современный административный статус.  Первоначально моя идея была только в сохранении текста содержания дневника в электронном виде, но по мере работы с дневником одни факты стали цепляться за другие. Для более полного понимания дневника пришлось дать пояснения упомянутых в дневнике  имен и фамилий. За дневником стали вставать реальные люди. Так родилось Послесловие к дневнику, где я привел копии реальных документов связанных с  Григорием Пешковым, фотографии его самого и ближайших родственников, его письма, рисунки, схемы боев и фронтов и т.д. 

 

В конце дневника сохранились страницы, где мой дед отчитывается за свои командировки во Владикавказ, приводит расчеты по заказам своих однополчан, стихотворения и различные изречения, записанные им на фронтовых позициях и в резерве. Это  показывает, как жили казаки на фронте, их интересы и настроение.

 

Состояние дневника и, особенно, писем и зарисовок вызывало беспокойство, так как бумага, на которой все это написано, сильно постарела и обветшала, особенно на сгибах. Многие записи были сделаны карандашом, тексты выцвели,  поэтому я пришел к решению сохранить часть информации в электронном виде.

 

Сохранены все использованные при написании дневника обороты, поэтому некоторые предложения будут казаться нескладными и несовременными.

 

Михаил Шестаков

Красноярск, 2006 год.

 

 

Книга принадлежит приказом Григорию Андреевичу Пешкову.

Ст[1]. Сан 14-го года

 

 

 

Григория Пешкова

1915 – 1916 - 1917

 

 

«Жить тысячью жизней, страдать и радоваться тысячу сердец

 - вот где настоящая жизнь и настоящее счастье»

Мамин-Сибиряк.

ст. Минск, Л-Р[2] ж. д.

8 ноября 1915 года.

 

 

 

 

Службы связи 1^го В-удинского[3] полка

З.К.В.[4]

Григория Пешкова,

д. Вальковичи

 

 

 

 

Г.П.[5]

2 сентября 1915 года

д. Петрашулевичи.

 

 

Приучайтесь повелевать над жадностью, сном ………

 

 

 

 

 

 

«Надо жить! Вот они роковые слова!

Вот она роковая задача!

Кто над ней не трудился,  тоскуя и плача,

Чья над ней не ломилась от дум голова!»

 

 

 

 

 

Г.П.

1915 год.

Дневник.

 

28 июня.         Сижу у телефона на левом участке от Кожухова[6]. Впереди Аргунцы[7] ночью захватили в плен 15 челов. австрийцев. У нас ранено 4 человека.

 

2 июля.           Полк спешно выступил в д. Грабова Воля, где вместе с Читинцами[8] атаковали д. Мокрожедь, захватив 280 человек австрийцев и 2 пулемета. Это первая большая удача нашей бригады[9].

 

6 июля.           В м[10]. Гжелобжечах прощай очаровательная дочь Израиля и М.

 

7 июля.           Отступаем от хорошо укрепленных позиций. Остановились в м. Магнушев[11]. По дороге я еще быть может последний раз увидел умоляющий нежный взгляд М. Это один миг. Страшно …  быть может никогда не придется мне увидеть ее.  Судьба играет человеком.

 

8 июля.           Среди живой ленты беженцев, скота, фурманок и свиней переезжаем Вислу и в тылу пылают сожженными нашими войсками и артиллерией  противника польские деревни.

 

9 июля.           д. Штрих.  Потом д. Поляк.

 

16 июля.         Стоим в Грабники. Полк утром по тревоге выступил к Висле, где противник переправился через Вислу и засыпал артиллерийским огнем наши окопы. Перебросив три моста,  по которым неудержимо двинул колоннами пехоту. Это, конечно,  были германцы.

 

18 июля.         Бой на Висле продолжается. Стоим с обозом в д. Дудки.

 

19 июля.         С полком на ст. Соболево. Лежу и читаю найденную мной книгу «Дарвинизм» Ферьера. Через меня на ст. один за другим летят снаряды противника, и недалеко слышится ружейная и пулеметная трескотня. Ночью полк выступает до д. Леликово[12], где пехота убежала из окопов, вследствие чего и получился прорыв.

 

20 июля.         Возвращаемся из Леликова на Соболево.

Бой с 16^-го закончился для нашей бригады, сменила нас пехота. Потери наши, т.е. казачьи, большие. Первый раз несем такие потери. Убито несколько офицеров и ранено, а казаков конечно больше. Всех больше потерь понес Читинский полк.

 

21 июля.         Приехали по случаю смены в д. Мроковы, где находится обоз 1-го разряда. Здесь после всех неурядиц наконец-то благодаря хорошим хозяевам оделись в чистое белье, и вымыли все грязное. Здесь мы провели три дня при полном удобстве. Можно сказать, что праздновали. Я ездил в м. Желихов помыться там в бане – это явление очень редкое и считается за счастье смыть грязь, копившуюся месяца по 3-4.

 

24 июля.         Опять на позиции. Я с товарищем Ф.  вырыл окоп, в котором предполагали быть суток трое, но вышло не то.

 

26 июля.         Ночь, льется дождь. Мы веселой гурьбой, освещенные фонарями, (которые просто украли), мчимся по шоссе на Желихов[13] – отступаем.

 

27 июля.         Утром приехали в Желихов,  промокшие и продрогшие. Где наконец-то смогли высушить платье и двинуться дальше. Слышали, что наши отдали Варшаву, Ивангород и Люблин.

 

27 июля.         В  д. Германиха с обозом 1-го разряда.

 

28 июля.         В д. Черсив. Дежурю у телефона, где милая и хорошенькая барышня К….

 

29 июля.         Вечером продолжаем отступать. Ночь… Движущиеся обозы и батареи…. Последнее рукопожатие и взгляд тоски и …. Уходим.

 

30^-го июля.      В д. Старые-Лэбки Холмской губ[14] в 2 часа  наши батареи удачно обстреляли колонны противника.

 

1^-го августа.     В д. Гурки[15]. Ксендз. Публика достала водки и, конечно, просто за что, кой-кому и досталось. Смена кабинета…  Отступаем через д.д. Хибов, Жарчице, Черешков.

 

6^-го августа.     Стоим Черешков. Не могу не упомянуть о ветхости халуп наших мужиков. После Польши даже совестно. Везде грязь, какой-то понятный только для жителей запах, похожий на лук. Здесь я встретил поляков. Разница их лиц и одеяний сразу бросается в глаза. Русские остаются русскими.

 

7 августа.        д. Чехи. Отступаем.

 

12 августа.      В глуши знаменитой «Беловежской Пущи». Лошади стоят без сена и без воды. Какая вода была,  ее выпили люди, да к тому еще вторые сутки пить охота.  Едим только мясо благодаря тому, что убили вперед голода в д. (деревне) свинью.  Продолжаем отступать по Пуще. Охота. Потеря товарища К.

 

14 августа.      В Бяловеже[16], где я ходил смотреть Императорский дворец.

15^-го августа.   Отступаем по Пуще. Здесь пришлось выкупаться в ручье и сменить белье. Слышал, что Галипольский полуостров взят. Дух войска падает. Пехота сдается в плен. Не хватает снарядов.

 

17 августа.      д. Шурычи. Отход через Пущу закончен.

 

19^-го августа. Стоим на отдыхе в д. Карностай, где и встретили обоз. Здесь я ходил мыть белье. Теперь похожу на чистого человека.

 

20 и 21 августа.        Стоим на месте, пользуясь отдыхом. Я рад, что могу спать раздеваясь.

 

21, 22-23 и 24 августа. Отступаем до д. Клепачи[17].

 

25 августа.      Стоим в д.  Междуречье, где я видел разбитую библиотеку. Село большое, красивое. Есть церковь.  Едем дальше. Ночью в часа 2 приехали в д. Валькевичи проблудив всю ночь под проливным дождем. Дальше невозможно было двигаться ввиду массы скопления войск на шоссе.

 

26 августа.      Стоим на месте.

 

27 августа.      Переписывал вышесказанное из книги в книгу ввиду ветхого состояния последней.

 

В оставленных жителями деревнях приходится хозяйничать, уничтожая свиней и кур. Вчера случайно встретил у окопа в грязном,  солдатского вида, старого знакомого Барабаша, который, оказывается,  тянет ту же лямку, как и я.

Читаю произведения Шиллер - Михайлова взятые  мною еще из царского дворца. Много интересного и нового он открывает перед взором читателей,  и после чтения его произведений окружающее меня кажется жалким, злым, полным лжи и обмана.

 

Сегодня ночевали раздевшись. Почта не ходит. Писем не получаю. Что-то у нас дома?

 

Уходим. Крестьянин сеет зерно,  медленно шагая по пашне. При нашем появлении он снял шапку, уткнув в нее свое уже немолодое лицо, он горько зарыдал. Боже мой! Что он думал, бросая зерна, что он переживал?  Он знал, что скоро придут чужие совсем для него люди и вот перед его глазами проходят русские, его родные – его близкие…. быть может он не увидит их никогда, да и что ждет его впереди?

 

27 и 28.           На позиции в д. Кривичи[18]. Всю ночь с М. исправляли телефонный провод. Вечером переехали в резерв в д. Грабово[19], где получил я из дома письма и от Мити[20] из Читы. В общем, все письма. Задержаны – запоздалые.

 

29 августа.      Пишу в д. Дречин[21]. Только что пришли из бани, что случается очень редко. 

 

30 августа.      Стоим на месте. Ночь провели весело. По крайней мере,  публика наша могла удовлетворить кой-какие свои порывы и желания, виновницей чему была затесавшаяся из Польши кума.

 

Сижу у окопа. По улице беспрерывно идут парки и обозы. Среди них один за одним медленно идут легко раненые солдаты. Тяжело же раненых несут на носилках. Шум, говор,  везде снуют среди этой пестрой толпы конные и пешие казаки.

 

И вот появляется деревянный крест, несомый солдатами. За ним на носилках товарищи несут умерших  от ран в вечное упокоение. Жутко смотреть на такие картинки. Бедные страдальцы Земли Русской… Они исполнили свой долг до конца, их земные мучения кончены.  Но что будет с теми, кто ждет их домой? Куда теперь приклонит голову вдова и дети сиротки?…Тяжело даже представить картину. Вечером продолжаем отступать.

 

31^-го августа.   Стоим в д. Кальвовичи. Ночью переезжаем речку,  у которой был взорван мост и ночуем в д. N.

 

1^-е сентября.   Переехав небольшую, но грязную речку  Щара[22], останавливаемся на отдых в д. Петрашулевичи[23]. Здесь я получил 2 письма от Сары[24]. Обыкновенных,  как всегда, однообразных, полных тоски и любви. Правда в одном извещает о приезде в Старый[25] Вани Федосеева; одно от Петра Ив. Федосеева из Москвы, в котором он говорит о дороговизне пищи и о неверии в победу.

 

Я выше написал: на отдыхе. Ах, если бы Вы знали, что такое отдых после полутора месяцев передвижения при полном неудобстве походной жизни.

 

2-го сентября.            Слышно, что сегодня опять на позицию, ужасно неприятны такие новости, ведь лошади наши все бессильны, да и мы не стальные. Сейчас разговаривал с хозяйской девочкой лет 10  и невольно вспомнилась мне Дуня[26], единый звук которой остался в подлунном мире. Что-то грустное прошедшее напоминает мне это ребенок. Я бы отдал все мои силы на воспитание его, в этом бы была моя цель жизни. Ну что же, по крайней мере,  надо любить чужих детей.

 

Сегодня выдали значки нашего войска и этой металлической штучке мы ужасно рады, как дети рады какой-нибудь игрушке. Разница только в том, что игрушка наша придумана умными людьми и дана как заслуга Войску. На чьи деньги они сделаны? Для чего?

 

Не знаю, насколько, правда, говорят, что один из казаков заболел холерой – ужасная новость. Действительно, оказывается в войсках это явление уже не редкость. Черт возьми, не то,  так другое. Если будет пехота сдаваться в плен, а холера уничтожать здесь, то, что может получиться?  Война проиграна что-ли? Ну, будем еще надеяться на хороший исход. Не удивляюсь явлению этой болезни у жителей при той «чистоте», в которой они находятся,  не удивительно ничего.

 

3 сентября.     Вечером переезжаем в д. Соловичи[27], где масса беженцев. Сразу утром неприятность за неприятностью: 1)утерял недочитанную книгу «В разброд» Шиллера-Михайлова. 2) повздорил.

День сравнительно прошел обыкновенно-однообразно, разве исключая неудачу в ухаживании за дочерями Израиля. Иду спать.

 

4^-го сентября.  Вчера вечером казаки 2-й сотни устроили бал под открытым небом. Музыкой ему служили гармонь, 2 скрипки и балалайка. И вот освещенные пламенем свечи среди расступившейся толпы, образующей круг, под звуки оркестра два духача выделывали самые замысловатые па, приводя в восторг собравшихся тут же барышень. Лишь поздней ночью умолкли бесшабашные песни и пляски публики.

 

5 сентября.     Отступаем. Сейчас жарим свиное мясо в д. Петруки[28], а потом поедем дальше. Кстати скажу, что по дороге в одной из  д.д. я в школьной библиотеке захватил немного книг. Вечером пришли в д. Ракомщина.

 

6^-го сентября. Утром уходим дальше по дороге в д. Кастюки[29]. Я встретил обоз 2^го разряда,  где подменил кобылицу,  взяв своего коня, находившегося там на поправке.              

 

Теперь картины каждый день одни и те же:  т.е. беспрерывно тянутся обозы беженцев, этих несчастных жителей, покинувших родной дом и свое скудное хозяйство. Их гонит страх перед смертью и то, что они могут остаться под могуществом немцев, тех людей, которых они никогда не видели, а пользовались слухами об их зверствах и культуре. Бедные несчастные люди! Промокнув под  дождем и замерзнув  от ветра с тяжелой болью на сердце, но, веря во что-то, они беспрерывно идут все на восток и на восток ….  Но что ждет их там? В состоянии ли родина прокормить эти миллионы? Или и там ждет их голодная  смерть …

Ужасная проклятая война! Кто виновник этих неисчислимых несчастий. Кто получит ли за это возмездие?

Остановились в д. Концевичи. Дует ветер и льет дождь.

 

7 сентября.     Уходим дальше через местечки Городище[30] и Столовичи[31] до д. Малая Капельница[32]. Пишу ночью во время дежурства у телефона, только что прочитал «Фея Альп» Вернера.

 

8 сентября.     Стоим на месте. Читаю «Сила внутри нас» Удивительная сила гипнотизма развивается широкой лентой перед моим взором. Ночь прошла спокойно.

 

9 сентября.     Пишу утром. Стоим на месте, слышна артиллерийская стрельба. Время стоит ненастное. По направлению к станции Барановичи видим на канатах наш шар, наблюдающий за противником.

 

Только что пришли с прогулки, где на крыльце у церкви вспоминали родину,  а главное долго спорили о том, что такое «Я» и почему здесь на войне.

Я был с П. Москвитиным. Правду надо сказать, что это единственный мой товарищ, несмотря на наши частые споры.  Он один понимает меня, а я его. Мы с ним беседуем на любую тему и в редких случаях расходимся в мыслях.

 

Вечером небо слегка прояснилось,  и вот на небе появились два неприятельских аэроплана, старающихся сбросить бомбы в наш шар, который принужден был  спуститься. Небо все усыпалось облачками от рвущихся наших снарядов, но стрельба оказалась безрезультатна. Аэропланы же, сбросив несколько бомб на ст.,  исчезли в волнах неба.

 

Лунной ночью едем дальше. Давно уже не приходилось видеть такой красивой ночи, освещенной фосфорическим светом спутника Земли. Под  веселые звуки песен и говора, нестесненные строем,  мы свободно промчались 18 верст.

 

10 сентября.   д. Слободка[33]. День стоит ясный. При проезде вчера через болота я в первый раз увидел горящую землю среди болота. Картина была такова: при свете месяца местность, расстилающая перед нами,  как будто бы была покрыта пеплом с горящими углями, свет от которых слабо мерцал кругом. Ноги у лошадей очень часто погружались в какую-то топкую грязь. Благодаря ночи невозможно было видеть конца болот и таинственного света. Прибавьте к тому какой-то тяжелый, ударяющий в голову запах наподобие угара. И кажется, что вот-вот или закружится голова или болото примет тебя в свои объятия. Но как ни того, так и ни другого не случилось, и мы благополучно приехали к месту назначения.

 

День прошел без перемен. Озаренные пламенем горящего костра стоит кучка казаков и вот среди всеобщей тишины царившей в кругу, как будто откуда-то издалека долетает тихие и грустные звуки скрипки. Они постепенно умножаются, делаются громче и шире - играют «Тоска по родине»!

Я стою и слушаю. Эти виртуозные полные тоски звуки и воображение меня уносит далеко-далеко и мне вспоминается другая картина … А звуки…

Эти звуки три года назад я слышал в родном доме[34]. Я тогда тоже слушал и возле меня стояло существо, которое я в то время любил до безумия …

 

Играет ужасно хорошо. При более сильном соло чувствуешь, как сердце перед звуком сжимается от какого-то непонятного сладкого ощущения. Играл казак… Невольно подумаешь: сколько талантов пропадает среди нашей братии. Я смотрю и замечаю, с какой душой играет он, в игре у него участвуют не только мысль и сердце, но и все существо. При исполнении похоронного марша он весь был тоска и печаль, не говоря уже о его игре.

 

11^го сентября и 12^го.  Еще стоим на месте. 13^го утром выехали по направлению к м. Мир[35] и вечером приехали на место.

 

14 сентября.   Утром сходили и помылись в бане. Местечко из себя представляет почти город по своему большому населению. Главные улицы вымощены и сравнительно с остальными чисты.  Замечательно высокий и красивой архитектуры собор, есть и большие дома. Наша бригада поместилась очень свободно, мы заняли 2 дома. Жители преимущественно евреи, но есть и поляки и русские, некоторые уже выехали, так что помещений масса пустых. Евреи своих паненок куда-то попрятали.

 

15 и 16^го.         Еще стоим здесь, благодаря чему дочери Израиля стали свободно гулять по улицам, даже вступая в разговоры с нашей братией, которая,  видя такое внимание со стороны прекрасного пола, не заставили себя ждать. Сразу можно увидеть аккуратно одетые фуражки, чистые рубашки, на груди коих появились кресты, медали и значки и, несмотря на грязь, вычищенные как зеркало сапоги.

 

Правду сказать, публика пофорсить в таких случаях не прочь. Относительно более близких отношений между молодыми людьми пока еще ничего не известно, хотя дочери Евы не прочь пококетничать. Быть может привычка? Не удивительны и такие распоряжения начальства: «Ввиду частых жалоб жителей об изнасилований м.ч. женщин … » и т. и т. Да,  природа требует своего и действительно не удивительно, если могут быть такие случаи. Возможно ли упразднить это? Чем и какими средствами?  Здорова ли такая долгая воздержанность  для человека?

 

Лошади все время стоят без сена. Дни ясные и тихие. Ночами же бывает и дождь.

Ночью выступаем с полком на позиции.

 

17^-го сентября.            Стоим в д. Мал. Жуковичи[36] за речкой Щара, через которую наши под огнем противника переплавились, перейдя в наступление. Идет сильный бой. Лихорадочно ждем известий оттуда.  Бой кончен и мы вынуждены отступить.  

 

18 сентября.   Стоим на месте. Хочется поехать снова в Мир, где жизнь слаживается немножко поудобнее.

 

19 сентября.   Утром переезжаем обратно в Мир, где я получил от Вани письмо, от С. тоже и одно от А. Жилина.

 

Только сходил смотреть Замок[37] князя Святополка-Мирского, купленный несколько  лет назад у какого-то литовского князя[38]. Он из себя представляет пять конусообразных башен высотой сажень 13-14 с таким расчетом, что образуют четырехугольный двор, свободный внутри и имеющий окружность,  по крайней мере,  саженей 400. Башни соединены между собой зданием в три этажа с окнами, т.е. с отверстиями для таковых. Под одну из башен ведет ход во внутрь замка. Стены во многих местах обвалились. Кроме вышесказанного внутри замка есть масса подземных помещений, даже есть предание, что есть подземный ход, соединяющий с другим замком, находящимся в м. Несвиж[39], расстояние до коего равно 18 верст. В 1812 году генерал Платов со своими казаками взял замок приступом, чему  доказывают пробоины в стенах от орудийных снарядов.

 

20 сентября.   Стоим на месте. Сегодня написал ответы на полученные вчера письма.

 

22 сентября.   Неожиданно переезжаем в д. Грусково[40] – расстояние большое. В д. пришлось несколько раз переменить квартиру, кроме того, жаль было местечка, а в особенности чудные и милые взоры дочери хозяина квартиры.  Утром еще помылись с товар. тутошними в бане.

 

23-24 сентября.  На месте, лошади стоят без овса и сена. Савраска сильно болеет.

 

26 сентября.   Сегодня вечером две пули кончили мучения Савраски – труп которого закопали в землю.  Прощай товарищ, не пришлось тебе увидеть родину.

 

27 сентября.   Дни тянутся скучно и однообразно. Солнце не видно уже несколько суток. Всегда в это время, когда природа сбрасывает свои наряды, становится скучно, впереди зима с вьюгами и морозом улыбается не особенно приятно. Впрочем, и жизнь не бывает всегда веселой.

 

1^го октября.     За время стоянки еще в м. Мир и здесь я читаю журнал «Трудовой путь», где собраны все факты погрома 1905-6 годов как казаками и драгунами, так и знаменитой своей дерзостью и убийствами партией «Союза русского народа»,  герои которой до сего времени занимают почетные места и получают награды.

 

Сколько мучеников и мучениц проходят передо мной униженными, разбитыми, но с верой в правоту своего дела, начатого еще Христом. Да падет проклятие на головы палачей и кровопийц!

«Хлеб нуждающихся есть жизнь бедных,  отнимающий его – кровопийца»

(кн. Иисуса Сир., гл. 34, стих. 21).

 

Сегодня день, который с радостью ожидали там далеко, на родине. Моему воображению представляется такая картина.  Наше общество,  заработав несколько тысяч рублей за перевоз через Аргунь, прежде всего руководимые фанатиками веры и священниками,  решили построить храм /для спасения души/. Теперь святому этого храма сегодня отпразднуют  так, что небу будет жарко, съедят мяса столько, что свободно можно накормить полк пехоты, а вина – наверное, ведер сто. После чего благочестивые удаляться на покой, а буйные же характеры начнут мутузить друг друга, доказывая правоту какого-нибудь спора кулаками. И это будет длиться дня 3-4.  После этих дней иные будут страдать расстройством желудка, другие же лечить свои «фонари». Бедные же -  считать, сколько времени придется отработать этот бурный праздник, потому что пришлось забраться под работу. Неужели иным способом нельзя провести праздник?

 

У нас здесь никаких перемен праздник в нашей  будничной, однообразной жизни не принес. Так же, как и раньше, попьем черного чаю с черным сыроватым хлебом; напоим три раза лошадей; поспорим между собою; поиграем в «21» или «66»; отнесем, кому нужно наряды и день кончен.

 

3^го октября.     Переезжаем в д. Рабковичи[41], 14 верст от Грусково на С.З.  Дул сильный ветер, поднимая тучи пыли, благодаря чему мы приехали продрогшими и покрытые слоями пыли. Холод уже дал себя почувствовать, в особенности в поношенной шинели, каковую имею я. Слышно, что пойдем в окопы.

 

4^го октября.     Переезжаем в д. Репичи[42].

 

7 октября.  Снова приехали ночью в д. Грусково,  где закусили утром блинов с маслом и пили белый чай.

 

9^го октября.     Переходим обратно в д. Репичи.

 

10^го вечером сели на поезд по случаю поездки на Кавказ с сотн[43]. Магамаевым по надобности полка и 11 утром приехали в г. Минск, где пришлось ждать поезда до 3 часов дня. Благодаря свободному времени съездили в город, который отличается чистотой улиц, массой снующей по всем направлениям публики, беспрерывно снуют извозчики, автомобили, конки. Беспрерывной лентой тянутся -  мелькают по широким мощеным улицам дома, в которых несколько этажей, блестят зеркальными окнами, в которых выставлено все то, что может заставить купить человека.

 

13^го утром в Смоленске. Город, красивой панорамой раскинувшись на холмах, блестя высокими дворцами и мрачно стоящими башнями и городской стеной, напоминает далекое прошлое нашей родины. В городе не был.

 

Вот и Можайск – замечательно то, что за станцией на пространстве верст 3-4 в квадрате вся местность заставлена орудиями разных калибров; орудиями для стрельбы по аэропланам; по окопам; и кроме всей этой массы площадь завалена снарядами тоже разных калибров. Очевидец – солдат говорит, что близь  лежащий лес тоже завален такими же предметами. Это все гостинцы для врага.

 

13^го вечером приехали в Москву. Не хватит моего ни красноречия, ни ума описать то, что я видел здесь проезжая по улицам. Остановились в N.N. в Боярском дворе – в Кремле.

 

14^го утром я сел на пассажирский поезд на вокзале Рязанской дороги, который помчал меня на юг. И вот перед моим взором мелькают черноземные степи тихого Дона, потом и сам он, тихо, задумчиво переливаясь, катит свои воды в Черное море. Лодки, баржи, пароходы снуют то вверх, то вниз, а по берегу бежит наш поезд. Чем дальше к югу, тем природа становится богаче и зеленее. Большие станицы Донских казаков скорее походят на города, со своими белыми хатами, утопающими в зелени садов и виноградников, занимая большие пространства.

 

«Вот,  и Кавказ,  предо мною

Один в вышине

Стою у края стремнины.

Орел, поднявшись с отдаленный вершины,

Парит неподвижно со мной наравне.

Отселе я вижу потоков рожденье.

Их грозных обвалов движенье.

Вот и Терек дик и злобен

Меж утесистых громад …»

 

Поезд переходит через него. Посмотришь на горы, покрытые лесом; на зеленые луга, на которых гуляют большие волы, кушая зеленую сочную траву; на черные  земли пашен; на белые чистенькие домики, да прибавьте к этой картине воздух, дышащий цветами и чистотой гор,  и кажется рай Адама. Вспомнишь нашу суровую осень,  и жизнь ни мила тебе станет.

 

А жители, затянутые в черкески с лихо заломленными папахами, увешенные оружием, с взором сверкающих черных глаз,  похожи скорей на орлов, которые парят неподвижно над скалами их родного Эльбруса.

 

Сегодня я только приехал во Владикавказ – т.е. 17 октября. Здесь,  как и в Москве,  все ужасно дорого. Занял номер, за который плачу 50 коп  в сутки. Виноград здесь стоит 15-29 коп  за фунт. Сегодня помылся в бане с ванной. Дорогой впервые услышал о разгоне Государственной Думы. Нечего сказать – вежливое обращение с народными представителями.

 

19^го октября.   Утром, стою от сна с головной болью. Причина конечно известна. Впрочем, все подробно. В 4 часа дня придя с товарищем из театра, (я перешел в другой номер, заняв его вместе с товарищем – солдатом с Кавказского фронта),  попали в какой-то подвал, где, конечно,  выпили разных кахетинских вин до положения риз, потом,  наняв извозчика,  поехали в N.N., где  и пробыли до 11 часов ночи. Звуки пианино, очаровательные улыбки и взоры продажных разных армянок, грузинок, казачек и т.п., в общем,  любительниц этого искусства. Из коих есть и масса красивых.

 

Сегодня 20 октября первый раз по отъезду моему из армии,  я увидел золотое солнце Кавказа, которые своими теплыми лучами залило город и кругом стоящие высокие горы, блестя верхушками их, покрытые вечными снегами и льдами. От ничего не делания я брожу по улицам без всякой цели, то и дело смотря на часы - все ужасно скоро надоедает, только единственное развлечение – это театр.

 

Только что пришел из театра. Видел одну очень сильную драму. Как живые стоят передо мной исполнители:  то полные любви, вместе со звуками, похожими тоже на любовь; то терзающиеся муками ревности под аккорды той же музыки полной зла и сомнения; то полные невыразимой тоски, тоски о прошедшем счастье любви …  И только присутствие публики удерживало навернувшиеся слезы, готовые политься из глаз. Передо мной пронеслась моя жизнь, мне вспоминается чистая и дорогая любовь Сары. Как я был глуп иногда, доводя ее до отчаяния своей ревностью. Когда я увижу ее, которая для меня была счастьем на земле? А здесь приходиться менять ее на продажных женщин, не чувствующих к тебе ни капли любви. Всему виной природа да война.

 

О, эта музыка, от которой, кажется,  сердце разрывается на части от тоски и разлуки. Счастлив тот человек,  который может играть так дивно и хорошо. Ах, если бы отец услышал ее….

Когда после смерти матери я плакал, слушая простую музыку отца, полную тоски осиротевшего сердца, тогда и теперь, и в особенности сейчас, я снова слышу ее,  и снова тоска о потери дорогой Мамы[44] сжимает мое сердце. Ах, если бы я мог так играть[45],  так излить свою печаль о былом счастье прошедшего.

Но жизнь борьба – долой тоску и уныние.

«Будет буря, мы поспорим, мы поборемся с ней! Смело братья! Ветром полный парус мой направил Я!»

 

В свободное от сна время читаю газеты и телеграммы. Сегодня, т.е. 24 октября читаю в «Русском Слове» сильную статью Немировича-Данченко «Фердинанд предатель и его подхалимы».  Кроме сего шляюсь по улицам, смотрю на покрытую снегом вершину Казбека; считаю тающие из кармана деньги, ровно снег под лучами солнца.  Вечером обыкновенно в театр или цирк.

………………….

(здесь в дневнике отсутствуют 6 страниц. По семейному преданию они были уничтожены его женой после ареста Григория Пешков карателями- семеновцами).

 …………………

… ночь?» . Еду по тому мосту.

«Ты знаешь край, где все  обильем дышит, где реки льются чище серебра ….»

По обеим сторонам колеи видны рядами массы огней. Мне объяснили, что это угольные шахты».

 

4^-го (ноября) утром в Харькове, где очень большой вокзал и много публики.

12 часов еду на Ворожбу. День ясный. В вагоне вместе с солдатами едут несколько солдаток на театр военных действий с мужьями и некоторые к мужьям. Солдаты острят с ними, не стесняясь в выражениях.

 

5^-го ноября неожиданно слезаю на ст. Бобруйск, где находится в настоящее время бригада на отдыхе.

 

6^-го утром еду на Минск на ст. Замирье[46] за вещами. Пробыв там 7-8 и 9^-го, возвращаюсь обратно в Бобруйск.

 

Завтра с 6^-ти часовым поездом хочу поехать в глубь России за розыском вещей.

 

14^го ноября.    После нескольких дней езды на поездах по станциям, груз наконец-то прибыл на место. Теперь начну опять правильное ведение дневника.

………….

(здесь  в дневнике опять отсутствуют 4 страницы)

…………

… Пишу вечером, пересев в вагон на ст. Харьков.

Юг дает себя чувствовать. Так же тепло, как и полмесяца тому назад. Сейчас пишу в Ростове. В 4 часа поезд отходит на Владикавказ. Еду всю дорогу с кубанцами, которые едут в Тифлис в школу прапорщиков. Народ веселый и симпатичный. 

 

2^го декабря. Утро солнечное. Налево расстилается широкая долина, а направо рядами, касаясь вершинами в облака, стоят, тесно прижавшись друг к другу,  громады гор. Во время первой поездки я не видел их из-за туманной погоды. Замечательно красиво. На дворе 5^о тепла и нет ни одного следа снега. Поезд трогается. На ст. Беслан встречаю казака Ново-Троицкой станицы, который едет в Читу с Кавказского фронта[47].

 

В 12 часов 2^го декабря приезжаю в знакомый Владикавказ. Ходил по делам в город. Льет сильный и резкий дождь.

 

5^го декабря.     День ясный, солнце прямо жжет и появляется публика в рубашках. Кругом видны горы. День похож на майский, если сравнить с родиной. Замечательно тихий вечер без малейшего дуновения ветерка. Блеск звезд какой-то слабый, какой  бывает у нас только  летом. Собираюсь пойти смотреть борьбу.

 

8^го декабря сижу в номере. Пойти никуда не хочется. Дни провожу в таком порядке: встаю в 8 часов, умывшись и  одевшись,  иду пить чай, после чего отправляюсь по делам в город. В половине первого обедаю и до вечера сижу дома, почти ничего не делая, разве, исключая,  пощелкивания семечек. Вечером в 6 часов ужинаю, потом иду в театр, где не так интересуют картины, но как музыка. В цирке бываю редко, потому что ходить туда дорого. Там меня интересует главным образом французская борьба. Запишу на память фамилии борцов: Иван Заикин,  богатырь Волги – чемпион мира. Остальные: Перусь-Потдубов, Пугачев, Табутадзе, Уйбо,  Георг Лурих, местный Гора-Казбек, негр Англю ч.м.

 

Не могу опять не помянуть о вечерах. Смотришь, как публика живой беспрерывной лентой тянется по бульвару, одетая по-местному.  Залитые фосфорическим светом луны, которая здесь кажется нежно улыбающейся.

И кажется: этот благоухающий с легкой свежестью воздух и застывшие в молчании горы и грустно ласкающий слабый свет звезд, под веселый говор толпы и шепот ласки,  чем то чистым, новым,  до сели невиданным.

 

Иногда днем сижу у водопада, где меж камней бешено рвется и мечется Терек, желая порвать и сдвинуть камни. С ужасающей быстротой падают волны вниз, обдавая брызгами берег и заглушая своим шумом звуки города. Сколько прошло столетий с тех пор, когда в первый раз он ринулся из гор. Сколько потомств пережило на этом брегу. Сколько человеческих жизней кончили свое существование. «Народы сменили народы, лицо изменилось земли…». А он по-прежнему шумит и бушует. И под его бешеный рокот мысли уносятся далеко, далеко за завесу прошедшего …

 

13^го декабря.  Воскресенье. Идет густой снег – пока еще не тает. Живу так долго, потому что

………….

(здесь  в дневнике  отсутствуют 4 страницы)

…………

…. в Ростов, заплатив за номер 1 руб. ночевал и в 10 час. Утра поеду на ст. Никитовку; груз ушел впереди.

 

22 декабря. Сижу в грязной столовой в г. Харьков. Старик, хозяин столовой, все время ругается, по-видимому,  ненормальный. Груз где-то остался позади, придет ждать. Не знаю что делать: ехать ли вперед или ждать здесь. Главное слабый карман. Пробуду сутки, а завтра соображу, как поступить.

Остался ждать до завтра. Купил номер в гостинице «Калуга» заплатив 1 руб. Сижу и скучаю от безделья. Спрашиваю: «Почему холодно?». «Дрова дороги» – отвечают -  «ведь пуд стоит 40 коп». Та же история и со светом. Лишь дали свечу немного побольше вершка. Говорят, что фунт стоит 90 коп.

 

23^го декабря. Обедаю в обширной и грязной столовой, где лишь дали деревянную ложку и самый прескверный борщ в посуде сомнительной чистоты.

Только что приехал со ст. Мерефа[48]. Во время хода поезда я вдруг почувствовал сильную боль в животе, легкое головокружение. Темная завеса постепенно закрыла глаза. Я смутно сознавал, что нахожусь на поезде, но черная завеса сильно сдавила мой мозг какой-то тяжестью. Бывали моменты, как будто бы я терял сознание,  и это продолжалось минут 45-50. Вместе с тем я чувствовал сильный жар и в то же время и наружный мороз. По выходе с поезда добрался до приемного покоя, где врач дал мне валериановых капель. Причину этого явления он объяснить не мог.

 

24^го декабря. Еду на ст. Бахмач, а 25 ночью приезжаю в Бобруйск.

Жизнь здесь потянулась следующим порядком: день где-нибудь с публикой репетиция танцев, а вечером танцы, знакомства с прекрасным полом, интриги на этой почве и т.п.

Занятия два часа в сутки, а иногда и ничего не бывает.

Письма получаю из дома частенько.  Хожу с трахомой в околоток делать прижигание.

………….

(здесь  в дневнике отсутствуют 2 страницы)

…………

Принимайте же и Вы покорно всякий недуг, веря вперед, что он нужен. Молитесь Богу только о том, чтобы открылось перед Вами его чудное значение и вся глубина его высокого смысла.

 

Приходится бросать массу глупых и ненужных привычек. Не могу понять, что я за человек: все и везде мне надоедает и все хочется новых и новых впечатлений. Хотя жизнь меня немного и отрезвила, но нормальной ее стороны еще не понимаю. Чувствую, что истина жизни где-то недалеко, совсем близко, но достать до нее, понять не могу.

 

14 января 1916 года. По случаю прихода 2-Верхнеудинского полка сюда, бригаду нашу переименовали в дивизию. Сегодня вся дивизия была на репетиции для встречи Государя Императора. Ввиду того, что я был одет в старую шинель, пришлось порядком померзнуть. Растаявший снег образовал массу воды, по которой пришлось бродить прямо по колено, почему ноги все время чувствовали “теплое и нежное” прикосновения ее. Так что пришлось от этакого “нежного” прикосновения сушить и греть ноги около печи.

 

15 января в 9 часов утра дивизия выстроилась в резервную колонну, ожидая монарха[49].

Вот показались сразу несколько автомобилей: это ехал царь и его свита. Пересев на темно-бурого коня, окруженный свитой, показался он перед нами. Музыка грянула Народный гимн Войска.  Взяли на караул …. Взоры всех нас обратились влево на человека в сером солдатском пальто с погонами полковника. Поравнявшись с нами и пытливо всматриваясь в наши ряды, он произнес негромким голосом: «Здорово, забайкальцы!». Громкое несмолкаемое «Ура!» огласило воздух.  Момент был трогательный. Всматриваясь в его задумчивое полное заботы лицо,  я невольно подумал: сколько теперь переживает он.  Да, тяжелый жребий выпал на его долю и хочется сказать: многое ему такого от чего бы это мраморное лицо стало бы более жизненным и веселым. Но, увы, сказать, конечно,  не придется, потому что я, да и не только я, но и вся наша дивизия для него,  вероятно,  составляем мир микробов в каком-нибудь организме.

 

В нем было что-то такое, как будто бы каждый шаг он обдумывает. Казалось, и медленно шагая, его красивая лошадь тоже была погружена в думу.

Отблагодарив нас, при несмолкаемых криках «ура», он,  сев в автомобиль,  умчался от нашего взора. Теперь думаешь: не сон ли это был? Да и вся жизнь наша, не тоже ли самое?

 

22 -I 16 г.

Вчера получил из дома посылку, которая своим явлением опять заставила вспомнить знакомые и дорогие сердцу лица и места. Утренние ясные дни, как будто предостерегают, что вот мол скоро опять появится царица жизни -  весна. Смотря и чувствуя такие явления природы, мне вспоминается далекая Польша. Помню, как сейчас, бывало встанешь часов в 8 утра и едешь поить лошадей.

Чувствуешь, как вся природа ликует, встречая восход солнца. И стоящий темный лес, через который приходилось ехать и голоса заливающихся пташек и шум бежавшего ручейка. Все, все ликующее и поющее напоминало начало весны.  Казалось, и душа ликовала вместе, сливаясь с пением птиц, только доносившиеся орудийные выстрелы говорили о том, что где-то творится ужасное дело. Это было в дер. Брудзевица.

 

Здесь у знакомых я встретил одну барышню, которая разочаровалась в жизни. Смотря на одну красоту природы, нельзя не любить жизнь. Я думаю, если бы я ее встретил года 4 тому назад, то, наверно, согласился бы с ней.

 

Здесь я познакомился с еврейкой С…. Отношения становятся слишком близкими, но губить ее молодость мне не хочется. Впрочем, посмотрим дальше.

 

25 января. Только что сейчас смотрел картины из русской истории. Не знаю, почему они произвели такое сильное впечатление. Или виной этому кисть художника или я тал другим. Невозможно было смотреть хладнокровно напр. «Димитрий Иоаннович просит благославления у Бога о победе над врагом»  и много, много картин знаменитых творцов выразили так, что несмотря на то, что события совершались давно, даже за несколько столетий, как будто чувствуешь, что это все совершается сейчас, сию минуту. И чем-то дорогим и близким веет. И встают в воображении образы героев - мучеников за честь и славу дорогого отечества. Как давно, давно все это было …. Но, кто желал блага отечеству, имена тех не умерли и не умрут. Потомство с гордостью будет произносить их.

 

Сегодня последний раз сделали нам уколы от тифа. Состояние здоровья почти нормальное, если не считать небольшую боль в том месте, где был сделан укол.

 

31 января. Воскресение.  Вчера вечером первый раз за всю стоянку здесь я изволил съездить в батарею, где меня за это встретили матерщиной, в особенности Александр Михайлович. Там встретил Евстропа[50] и Арсения Николаевича. Разговор все больше касался дома и мира.  Впрочем, у них всегда говорят только на эту тему. Теперь у нас начались занятия.

 

Писем из дома не получаю уже недели две. Сегодня думаем с Костей и Алешкой сняться.

 

3 февраля:   Пишу вечером. Только что разговаривал с полькой беженкой. И знакомые картины бедной страдалицы Польши встают передо мной, как живые.

Как  сейчас вижу пылающие деревни, по улицам которых, под звуки рвущихся снарядов, мечутся обезумевшие жители. Треск обрушившихся халуп, шум пожара, дикое вытье собак и бежавшие,  объятые паническим страхом,  люди. Все, все представляющее картину ужаса и смерти.

 

И бывало едешь мимо и смотришь на это хладнокровными глазами. Что это значит? Должно быть,  чувства погрубели, но почему же сейчас все эти полные ужаса картины встают, как живые. Я думаю их не забыть никогда. Бедные, бедные жители Польши, что только они пережили за это тяжелое время. Придется ли опять увидеть знакомые места,  где столько пережито за это тяжелое время и радости и горя и страху. Или не видать нам белых халуп из коих, когда-то,  навстречу нам выбегали паны и паненки неся млеко или фрукты. Хватая наши стремена с глазами полными радостных слез  со словами: «Паны, паны, коханые дроги …….».  Они отдавали последний кусок нам, смотря на нас, как на каких-то посланников неба, пришедших избавить их от злого и коварного врага.

 

Жизнь тянется однообразно. Среди нашей братии никогда не услышишь серьезного разговора. Везде и во всем только и слышна и видна бесшабашная удаль, полное хладнокровие отношения ко всему, даже к собственной жизни.

 

4^го февраля.    Сегодня принял телефонограмму о взятии нашими доблестными войсками турецкой крепости Эрзерум, которая пала 3 февраля сего 1916 года. Везде среди войск слышится радостное и могучее «Ура!».

 

6 февраля.       Сегодня первый раз на стрельбе увидел в действии бронированный автомобиль с пулеметами и пушками. 

 

9^го февраля. Вчера получил из дому после долгого молчания наконец-то три письма.

Памятка.

 

Кто хочет на всю жизнь сохранить свой мозг здоровым ….

(здесь оборвана половина страницы)

………………………………………………………………………………….

Это было в Польше. Помню,  как стояла тихая лунная ночь. Мы с товарищем К.М. пристроили телефон к каменной стенке разрушенного стодола. Впереди нас, а так же направо и налево стояли  белые в темноте, оставшиеся от халуп, печи с поднятыми вверх трубами, напоминающие, что здесь несколько дней тому назад  ………..

Ненависть и злоба против врага кипела в моей груди. Впереди нас по ту сторону когда-то бывшей улицы, были вырыты окопы, которые, благодаря ночи,  видеть было невозможно. Там теперь сидели наши товарищи,  поджидая врага. Чья-нибудь тень появлялась среди разрушенных строений для доклада К-ру[51] части, который был с нами.

Тишина была могильная и жуткая, но вдруг пули запели со стороны врага и, ударяясь в стенку или в дерево, рассыпались искрами огня – противник стрелял разрывными.  После часовой стрельбы он умолк. И снова наступила тишина ничем не нарушаемая. Лишь порой кошка пробежит мимо, разгоняя одолевшую дремоту. Это единственное живое существо, оставшееся от деревни.

Утром, лишь только начало светать, мы отошли от этой деревни, с тех дней мы давно уже покинули Польшу, но эта ночь почему-то врезалась в мою память.

 

11^го февраля.  Встречаем походного атамана Вел. Князя Бориса Владимировича.

Читаю «Воскресение» Л. Толстого. После пяти лет эта книга кажется совершенно другой, потому что «немало было пережито».

 

18-2-16.

С жадностью читаю сообщение газет о наступлении немцев на Западном фронте у Вердена, где бои при современном артиллерийском огне  происходят ужасающие. По сообщению газет, еще мир не видывал такого сильного и быстрого уничтожения человеческих жизней.  Газета говорит: «Немецкие колонны уничтожаются ужасающим огнем французских батарей. Бой продолжается уже семь суток. Немцы на пространстве 12 верст развернули 200000 т. войск, которые идут густыми колоннами при поддержке многочисленной артиллерии всех калибров, разбиваясь о доблестную стойкость французов…»

Операцией наступления руководит сам Кайзер и (фон) Макензен (знаменитый генерал теперешней войны).

 

Наступила масленица.

 

22 февраля.  Масленица прошла, а вместе с ней прошли вечера, на которых немало приходилось провести время самое наилучшее.

Сейчас списал еврейско-немецкий язык - хочу заниматься.

Сегодня получил письмо от Андрюши Кайдалова[52].

 

Теперь мне почему-то жизнь, которая прошла, кажется напрасно. Хоть и не понимаю, но чувствую ее бесполезное влачение: Нужно было сделать что-нибудь полезное для себя, хотя и не поздно теперь.

 

23 февраля.     Я давно думаю о том, почему наши прадеды, деды и отцы не оставили о себе ничего. Благодаря тому, что не записывали своих обычаев, своей жизни, их даже представить себе невозможно и для потомства остаются только их имена без всякого воображения. Например, я не имею никакого понятия о своем дедушке. Кто был он? Как жил он? Чем занимался? И много-много таких вопросов, которые могли быть полезными для нас.

 

Жаль, что не было и нет такого человека, который бы записывал все, что творилось в старину,  и тогда она бы не умерла для нас и для нашего потомства. Сколько можно еще сейчас услышать от старых людей такого, чем отличались люди от нашего времени. Сколько простоты, прямо детской наивности услышишь о них. Если не умрет в миг этот вопрос, то я как могу постараюсь записать кое-что.

 

28 февраля.     Вчера ночью приехали из г. Рогачева поездом по делам полка.  Об операциях вод Верденом теперь ничего не знаю.  Прежние же усилия немцев взять крепость в течение 14 дней оказались тщетными.

 

2^го марта.        Операции под Верденом по-прежнему для немцев без результатные. Наши на Анатолийском побережье высадили три десанта. Эрзерумская же армия по-прежнему наступает в глубь страны, захватывая массу пленных, орудий и боевые и интендантские запасы.

 

Сегодня очень теплый вечер, снег тает.  В воздухе чувствуется запах весны.

Команда сделала сбор денег в пользу страдалицы Сербии, т.е. сербским войскам и народу, находящегося теперь в Греции и Албании.

 

6 марта.          Вчера был у причастия. Становится тепло. В воздухе чуется весна, ручьи текут от тающего снега, несмотря на то, что солнце не видно уже с неделю.

 

9 марта.          Сегодня неожиданно вылетело ехать на позицию. С какой-то непонятной грустью собираем свои неприхотливые пожитки, которых,  кстати  сказать, оказались в таком количестве, что взять всех их невозможно. Это благодаря тому, что мы стали располагаться по-домашнему. Думали встретить Пасху здесь, но не так вышло.

 

10 марта.        Льет другой день дождь,  по улицам тянутся ручьи, образуя целые озера, по которым приходится бродить. Отсюда выезжаем 12^го утром.

 

12 марта.        Сняв телефонный провод, заехали в чайную пообедать с каз. Филипповым. За 60 коп нам дали порцию мяса величиной немного больше куриного яйца, за стакан чаю по 5 коп.

Сейчас пишу в д. Ремовцы, сделав переход верст 25.

 

13^го марта сделав переход верст 35,  пришли в д. Старые Дороги[53], где в отдельно стоящем доме мы в числе 11 человек разместились ночевать. Здесь нам бросилось в глаза, что крестьяне кормили в доме свинью, приблизительно через каждые 2-3 часа. При этом ей давали какую-то жижу, в которую она погружала свои ноги, и благодаря,  чему на полу оставались скользкие следы. Для вечернего освещения у них была прорублена в потолке дыра, в которую  вставлена железная труба, отходя от потолка на аршин, труба имеет вид колокола. Ниже колокола подвязывают жестянку, на которой пылают смоляные щепки, освещая мерцающим светом грязную хату.

 

14^го сделали маленький переход до д. Новоселки, где и ночевали. Здесь попалась хорошая хозяйка, с которой наши ребята всю ночь шептались на койке. Грязь. Слышны глухие орудийные звуки стрельбы.

15 марта.         По выходе из Бобруйска все время едем по шоссе. Нас обгоняют и встречаются автомобили и мотоциклеты. Попадаются часто деревни, жители которых толпами выбегают на шоссе смотреть нас.

 

День теплый, солнечный, поля уже чисты от снега, который участками образовал массу  воды и грязи.

Уже весна, весна ….

Переезжаем через небольшой, но многолюдный городок Слуцк[54], где стоит штаб какой-то армии. Останавливаемся ночевать в д. Безверховцы.

 

16^го марта.      Дневка.

 

17 марта.        Сделав большой переход,  останавливаемся в д. Черногуб.

 

18 марта.        Останавливаемся в грязной деревушке Каченовичи.

 

19 марта.        По колено в грязи кое-как добрались до м. Ишкольдь[55]. Вечером вели провод в штаб дивизии. На западе видны поднимающие к небу немецкие ракеты, по которым можно было определить расположение фронта.

Во время перехода пришлось проехать через г. Несвиж и ст. Замирье, где для обстрела аэропланов стоят особо приспособленные пушки.

 

23 марта.        Утром готовлю письма на родину,  дабы отправить таковые лично с братом Котей[56], который едет сегодня домой.

Дни стали ясные. Немецкие аэропланы летают по несколько штук каждый день, несмотря на обстрел пушками.

 

26 марта.        Пишу на ст. Замирье. Еду по делам полка в Одессу.

Около Киева переезжаем через Днепр мост, который стоит на 12 устоях.

 

 28 марта.       9 часов вечера приехали в Одессу.

 

29 марта.        Льет дождь. Город большой и очень красив, многолюден. Здесь много сербских солдат и офицеров. По-русски говорят все. 

 

30 марта.        Ясно. Ходим смотреть гавань, на которой масса судов. Утром хожу на набережную смотреть на море и суда. Был в театре.

 

3^го апреля выезжаю на Киев.

 

Пишу 4^го в Киеве.

 

6^го апреля.      Доставив груз на ст. Замирье поехали в ночь в полк, но из-за грязи и темноты пришлось остановиться переночевать в д. Лыжица. Чай пьем, пьем молоко, ужасно хочется спать.

 

7 апреля.         Приезжаю в полк в д. Ишкольдь.

 

10 апреля.       Ночью к заутрене не встали, утром же устроили в ограде стол. Вечером гуляем в поле или танцуем где-нибудь на вечере. В общем,  праздник[57] провожаем скучно и грустно, вспоминается далекая родина.

 

23 апреля.       Вчера ездил в поле. Все покрыто зеленью. Ласточки уже прилетели. Дни стоят ясные и теплые. Почта не ходит, писем не получаю.

 

24 апреля.       Воскресенье, пришла почта. Есть несколько писем.

 

26 апреля.       Все больше и больше мне кажется бесцельной та жизнь, которую мы ведем здесь. Только спишь, ешь, даже говоришь одно и тоже,  и эта однообразная жизнь скучна до безобразия.

 

29 апреля.       Сегодня утром по тревоге выезжаем на Полонички[58], а оттуда доезжаем до одной деревни, где командующий IV армией[59] произвел смотр дивизии. День пасмурный и холодный. Шинелей одевать не разрешили. Пришлось померзнуть. К вечеру возвращаемся обратно.

Вот уже несколько суток нет то хлеба, то мяса.

 

1^го мая.            Мясо и хлеб достали, но сена нет уже суток 10 – лошади сухие.

 

7 мая.              Утром по тревоге выступили на маневры. День пасмурный, идет дождь и дует ветер. Стоим на закраине леса, товарищи греются около костров, слышатся шутки, смех. Скачут ординарцы, уходят куда-то части, и если бы,  к этому еще добавить носилки с ранеными, да звуки ружейной и орудийной перестрелки, то можно бы подумать, что мы находимся действительно на позиции. По окончании маневров возвращаемся опять в Ишкольдь.

 

10 мая.            С 9^го на 10^го ожеребилась кобылица. Жеребенок красивый, бойкий масти вороной. Топят баню, пойдем мыться.

 

13 мая.            Приехал Котя, привез письма и посылку.

 

16^го мая.          С Котей зарезали жеребенка и поели жареные почки и сердце.

 

17 мая.            От брата[60] получил  письмо от 28-4. Ответил.

 

26 мая.            Сегодня бомбой с неприятельского аэроплана убит 4^й сотни ур[61]. Матафонов.            По телефону сообщают об успешном наступлении [62]наших войск от р. Припяти до Румынской границы и взятии за 22, 23 и 24^го 40 тысяч пленными, 77 орудий, 150 пулеметов и нескольких бомбометов.

 

1^го июня.         Пишу около Пинска[63] в им. П. 27 мая мы ночью выступили и шли лесами и болотами 4 дня.  Сейчас стоим на тех же местах, где были немцы, чему свидетельствуют пожженные деревни.

 

6^го июня.         Сегодня пришло пополнение в полк. В 12 верстах слышна беспрерывная артиллерийская стрельба. Там идет горячий бой, а здесь катают бабки, играют на музыках, поют, пляшут и ждут приказания «седлать».

Прорыв не удался.

 

13 июня.         Пишу в д. Плотница[64] южнее Припяти, которую перешли ночью. Пинск остался на западе. Скоро будем седлать. Здесь помылись в бане. День жаркий.

 

15 июня.         Стоим в д. Деревная[65] около м. Городно. Болотистые места стали реже, реже и стали попадаться леса, зато масса желтого песку. В деревне всего 2 колодца, воды не хватает.

 

16^го июня.       Сегодня только что услышал о гибели английского лорда Китчинера, ужасно жаль такого знаменитого человека.

 

17 июня.         Сегодня пришли в д. Молчичи Волынской[66] губернии. Перед деревней возвышенность, на ней когда-то был бой, чему свидетельствуют вырытые на скорую руку окопы, кресты и могилы павших австрийцев, русских же похоронили при храме.

Около д. Молчичи перешли речку Стырь[67], немало знаменитую в эпоху этой войны.

21 июня.         Купали лошадей и выкупались в р. Стырь, в которой плавали черепахи.

 

23 июня.         Сегодня в 6 часов утра выезжаем на позицию. Едем лесом, на фронте слышна орудийная канонада. Навстречу нам в одиночку и группами попадают легко раненые солдаты, а тяжело раненых везут на телегах. Доезжаем до перевязочного пункта, где идет лихорадочная работа персонала. Здесь стоят и лежат несколько человек раненых, иные же неподвижно лежат на носилках, закрытые белой простыней – эти уже исполнили свой долг до конца.

 

Сейчас идет горячий огневой бой, пехота идет в атаку, а мы ждем своей очереди.

 

Подъезжаем к нашим окопам; группами идут раненые; со стороны слышится духовное пение,  там в братскую могилу священник хоронит павших героев.

Молодой генерал весело рассказывает о подвигах солдат, показывая на взятые бомбометы и минометы. С трудом доезжаем до немецких окопов, навстречу нам везут взятые у противника орудия, кухни, обозы, амуницию … Настроение у нас всех восторженное. Навстречу ведут сотнями голубые шинели …. Ружейная и пулеметная стрельба …. Сотни идут в атаку, «ура» огласило воздух. Часа за четыре захватили около 8000 т. пленными, 4 орудия, обозы….

 

24 июня.         Идем за отступающим  противником. Читинцы захватили 6 пулеметов.

 

25 июня.         Наша команда попала на чистом месте под обстрел неприятельской воздушной эскадры, которая держала нас в осадном положении часа 1 ½ …………

 

Австрийцы одеты хорошо. Много попадаются белых сухарей, а в особенности вина и разных прохладительных вод. Русские помещения они делают такими чистыми  и красивыми, что трудно узнать, что это были грязные хаты наших крестьян, теперь скорее похожи на помещичьи дворы.

 

30 июня.         У речки Стоход[68] стоим 4-й день,  и за эти дни нет куска хлеба, ужасно хочется есть. Когда будет хлеб неизвестно. Думаю, что виновато только начальство.

 

С утра до вечера,  если ясный день, появляются по несколько штук неприятельских аэропланов. Сбрасывая массу бомб,  они причиняют немало убыли. Приходится прятаться по лесам.

 

2 июля.           Сегодня поработал так, как редко приходится дома работать: вся дивизия копала землянки для спасения своей жизни от налетов аэропланов. Теперь приходится жить в лесу и земле.

Хлеб теперь подвезли.

 

4 июля.           С 22 июня сегодняшнюю ночь первый раз ночевал  разувшись и  раздевшись.

 

7^го июля.         Вчера вечером с полком выезжаем на позицию. Сейчас пишу в д. Набруска[69], только что приехали из Новой Руды[70] – ставили шесты. В Набруске костел, окна без стекол и внутри все поломано, валяются книги, молитвенники, священные облачения, даже некоторые статуэтки побиты – это работа австрийцев. 

 

8-9 июля.        Все последние дни льет дождь. Лежим в палатках. Вчера ходил драть древесную кору, но, конечно, в такую погоду не дерется. В последствии узнал, что дерево от этого портится. Теперь раскаиваюсь и сожалею, что только благодаря необдуманности сделал такую глупость.

Почта ходит редко.

 

10 июля.         Сегодня видел во сне два вынутых у себя зуба, но без крови.

 

13 июля.         Дня 3 или 4 тому назад я получил много писем из дому. Сарины письма полны упреков и ревности и этими письмами она расстраивает меня. Зато я рад теплым письмам отца и брата. Читая все письма, невольно уносишься туда и к тем, кто писал их. Бывало вечером лежу на спине и, заложив руки за голову,  смотрю на мерцающие в небе звезды, а мысли бегут туда. И вспоминается всё и все такими, какими были три с половиной года тому назад, в особенности отец[71] -  этот жизнерадостный, добрый и веселый старик, не выпускающий трубку  никогда из зубов. Или брат, здоровенный высокий детина  с красивыми чертами лица, раздражительный, но добрый, не  любящий много говорить, он очень любил меня. Я помню, как он горько плакал, расставаясь со мной. Помню тоже, как хладнокровно смотрела в то время сестра[72] на меня.  Я не сержусь на нее. Боже сохрани, она это делала по глупости, из-за того, что я заставлял ее работать, потому что она была воспитана в ином духе и, смотря на ее будущее, я хотел ее приготовить к труду. Она недавно вышла замуж за Александра Лавр Щукина. От самого искреннего сердца желаю ей полного счастья.  Теперь семья четыре человека (я говорю про наш дом) и наверно, каждый день ждут моего приезда. Когда это наступит счастливое время? И наступит ли? Ведь здесь умереть можно рассчитывать каждый день. Германцы весь свой ум направили на приготовление разных машин, орудий и даже до газов. И все это на истребление ничем не повинных людей. На все конечно воля «пославшего отца».

 

19 июля.         Сегодня выступаем на позицию. 20 июля 1^-я  бригада стоит в резерве, а вторая в окопах. Теперь будем чередоваться.

 

24 июля.         2^-ю бригаду сменила пехота, поэтому нам не пришлось пойти в окопы. Спим до 8-9 часов; косим траву; едим несколько раз в сутки кашу, мясо получаем ½ фунта, которого приходится не более ¼, так как весы артельщиков всегда бывают таковые. Сегодня ждем почту - ее уже нет более недели.

 

26 июля.         На почте писем нет. Дожди идут почти каждый день.

 

27 июля.         Давно уже не было такого чудного и прекрасного вечера. После долгих дождей как-то ласково смотрит солнце, уже спускавшееся над долиной, на которой сейчас идет бой. Я сижу у сделанного стола и прислушиваюсь к беспрерывному грому наших батарей. Кажется, там где-то недалеко творится настоящий ад. Воображению представляются бегущие цепи в атаку под убийственным огнем батарей, пулеметов и всякого рода орудий и оружия.  Не дописываю,  и бегу в землянку, потому что, стреляя по немецкому аэроплану наши, батареи окропляют нас шрапнелью, ничуть не причиняя вреда ему. Это бывает почти каждый ясный день.

Бой на позиции достиг высшего напряжения. Как то грустно за наших,  идущих в атаку….  И хочется всем сердцем, чтобы они выбили врага.

 

30 июля.         Сегодня едем в окопы мимо изрытой снарядами д. Набруска. Осмотренный мною 7 июля костел сожжен, сожжена почти и вся деревня. Сейчас пишу в окопах.

 

4 августа.        С 30 июля дежурил у  р. Стоход. Днем хожу в лес, собираю голубицу и потом с ней пью чай. Ночью седлаем лошадей и спим в полной боевой. Иногда хожу наблюдать противника, который ведет себя спокойно. Можно видеть,  как свободно гуляют они или купаются в речке. Есть между ними и женщины, а вечерами слышны песни, говор и музыка.

 

16 августа.      д. Судча. Третий день стоим здесь занимая  позицию.  Разместили в прекрасном графском доме. Около этого дома растут столетние дубы,  всегда напоминающие сказку о покинувших дом хозяевах. На озере катаемся  в лодках, и это нам приносит немало удовольствия. Вчера услышали о выступлении Румынии, конечно рады такому известию.

 

30 августа.      Сделав 3^х-дневный переход на юг, опять стоим на участке. Еще в Судче я мылся четыре раза в бане, а вчера опять же здесь.

 

Письма идут редко и мало. На 31^е с.м. видел следующий сон: на темном фоне неба буквы: «Мир будет второй год 1916.14. 1917.10». Записываю в том виде,  в каком видел.

 

1^го сентября.   Сегодня ходил на участок в окопы. Прежде чем дойти до окопов пришлось порядочно время проблудить по коридорам, вырытым в земле, идущим и пересекающимся во всех направлениях. Если бы на перекрестках не было указателей, то долго бы еще можно ходить из коридора в коридор, их хода в ход. Это бывшие окопы врагов, переделанные нами. На пути валяются вещи немецкого обмундирования, стаканы снарядов и даже один неразорвавшийся 6^ти дюймовый. В землянке, обитой материей, стоят столы, стулья,  разные безделушки, стоящие денег, весит шикарное зеркало. В землянке, в которой помещаются товарищи И. Димов и М. Игумнов, весит лампа с голубым абажуром и стоит статуэтка ангела без рук и крыльев, вероятно попавшая туда из костела.

Хоть лес и трава зеленые, но ночи уже становятся холодными, несмотря на то, что иней еще не падал.

Стоим в лесах все лето, которые, конечно, надоели до омерзения. Только проездом видим жителей деревень. Стали настоящими лесными и окопными жителями.

 

В свободное время некоторые играют в «очко», а остальные почти без исключения упиваются сном.

 

9 сентября.     Вчера вечером закончили работу в землянке,  развели в устроенной в стене печке огонь, который освещает всю нашу хижину. Напившись чаю с маслом и сахаром (который дают очень редко), один затянул разгульную песню,  а мы все подхватили и в миг встрепенулся: «С головы и до ног, жар и холод пойдет». И долго поем о родине, о любви и разгульной казачьей жизни. Потом дремота начинает клонить, слышатся позевывания и мы засыпаем крепким сном ребенка.

 

20 сентября.   Пишу на позиции в землянке. Идет дождь, от чего в ходах сообщений образовалось много воды, а глина превратилась в жидкую и липкую массу. При прикосновении к стенам на одежде остаются следы. Благодаря плохим сапогам вода проникает,  и ее холодное прикосновение заставляет мерзнуть ноги. Ночью будет смена. Из старого леса придется уйти в другой, где нет землянок. Ночь, конечно, будем проводить на ногах. Ввиду холода спать открыто невозможно.

 

27 сентября.   По смене  в окопах стоим в другом лесу. И  так же понаделали землянок, в которых и живем.

 

7 октября.       Пишу в окопах ночью у вершин[73] Стохода.

4^го на 5^е  ночью немцы выпустили газы и обстреляли расположение нашего резерва и Читинского полка снарядами с химическим составом, в результате чего Читинский полк понес большие потери. Нас же, сидящих в окопах, не захватило. Лишь пострадали коневоды. Пока еще не знаю кто. В нашей команде пропало несколько лошадей, в том числе и моя кобылица. Мне очень жаль резвую, умную и красивую кобылицу. Теперь дадут какую-нибудь клячу?  Газ ушел больше 20 верст в тыл.

 

Товарищи спят посвистывая, а я дежурю, сижу,  подбрасывая дрова в печь, которая и освещает нашу землянку. Ночь темна, не видно ни зги. В окопах почти беспрестанно  стреляют одиночные секреты, и выстрелы их гулко разносятся по лесу. Где-то справа противник бросает минометом, разрывы которого заставляет дрожать стены моей хижины.

 

19^го октября.   Уже второй месяц редкий день нет дождя, отчего грязи по колено, дороги так просто непроходимы. Сейчас пишу в резерве, в чистенькой и теплой землянке, которая после окопов кажется раем. Живем  трое: Мунгалов, Жаркий и я.

 

Позицию занимаем около верховьев Стохода; окопы полны воды; землянки текут. Добавьте к тому еще ночи до того темные, что даже не видно на сажень ничего. Хорошо, что противник не бьет минометом, а то бы потери каждый день.  Четверо суток под пулями в воде и под дождем, кажутся вечными.

 

Сегодня идет сильный артиллерийский бой. Даже голова болит от неумолкаемого грохота орудий. Требуют помощи. Едем. Навстречу летят тяжелые бризантные снаряды. Первый раз пришлось одеть противогазные маски.

 

25 октября.     Пишу в деревне около г. Дубно[74]. Идем сюда второй день. Вчера проходили через г. Луцк, когда-то занимаемый австрийцами. Город от боя не пострадал, небольшой, но благодаря событиям, очень многолюден. Местность становится гористая, метров до 1000 и даже более. Шоссе с Луцка до Дубно очень оживленное: в особенности много идут транспортов и автомобилей. Местами видны бывшие австрийские окопы и масса вырванной уже австрийской колючей проволоки. Местечко М. очень разбито нашими орудиями, в особенности,  сбиты верхи церкви и костела, жителей в нем почти нет.

 

В шинелях ехать становится холодно благодаря пронизывающему ветру и пасмурным дням. Остановились в кол. Будки. Отсюда будем ходить на позицию.

 

Во время стоянки на позиции выпал снег пальца в три, благодаря чему чувствуется холод и уже походит на зиму. Здесь 6-11^го выдали новые сапоги, а то полк был бос в полном смысле этого слова. Сведений с фронта нет, ввиду того, что газет достать трудно. Купить что-либо необходимое негде. За несколько десятков  верст нет ни одной лавочки. Лошадей и нас кормят так, чтобы не пропали с голоду.

Записал 7-11.

Потянул легкий южный ветерок, пошел дождь. И через сутки даже клочка не осталось снега. Здесь, оказывается, бывает два-три дня зимы и наоборот лета.

 

17 ноября.      Сегодня день моего ангела.

Перешли на временный отдых на ст. Почаево[75], стоим в д. Дубины.

Здесь 23 ноября услышал о сдаче Бухареста.

 

11 декабря.     Здесь мы зажили мирной жизнью: оделись, вымылись и уже начали ухаживать за девчонками, как вдруг  неожиданно получили приказание завтра пойти в окопы в Австро-Венгрию. Весть, конечно, мало радостная и, пожалуй,  теперь рассчитывать на отдых не приходится.

 

12 декабря.     Сегодня я перешел в 6^ю сотню, потому что телефонисты будут при сотнях, но главная причина, потому что 1^го октября мы заявили жалобу начальнику дивизии насчет плохого довольствия. Конечно, такой поступок не очень понравился начальству.

 

Конечно, жаль расставаться с товарищами, с которыми провел больше двух лет на позиции, но плетью обуха не перешибешь.

 

14^го декабря.   Пишу на позиции севернее Броды[76] в Австрии. Стоим в резерве в сосновом лесу, в очень теплых землянках, в которых даже полы деревянные. У солдат есть гармонь. Вечерами ходим  к ним танцевать. Дни все время стоят пасмурные, почти каждый день идет снег, погода стоит теплая, дороги грязные.

 

22 декабря.     Перешли в д. Дубины. Здесь предполагается встретить Рождество Христово.

 

 Рождество провели весело.

 

Пишу эти строки, а минуты добегают последние прошедшего года. На дворе темно, идет мелкий дождик. Три прожектора изредка бросают свои лучи, освещая на минуту наши окопы.   На стороне врага и на нашей тишина, лишь изредка раздаются одиночные выстрелы секретов. Мой товарищ спит, а я дежурю в маленькой землянке, подбрасывая дрова в печь, и думаю: «Прошел опять год нашей опасной мученической жизни;  промчался как сон, как миг.

Сколько приходится жертвовать лучшей поры жизни за Царя и Родину? И что за это получишь, как от Царя, так и от Родины?»

 

Хотел готовиться в школу прапорщиков, но начальство не дает содействия,  и лучшие дни моей жизни текут бессмысленно и бесполезно.

 

Тебя, милая, далекая семья, поздравляю с Новым Годом. Желаю тебе счастья и здоровья. Быть может, если останусь жить, то увижу Вас.

 

 

1917 год.

 

Поздравляю всю русскую армию в лице таких же,  как и я,  с Новым Годом. Желаю победить врага и зажить счастливой жизнью мирного труженика. Пусть умолкнут навсегда звуки стрельбы,  и человечество вздохнет свободной грудью чистый воздух, пропитанный свободой и братством. Пусть новый год порвет оковы насилия и злобы.

 

5 января.         С 31 декабря еще находимся в окопах. Пишу эти строки в очень удобной землянке. На дворе слышны звуки гармони – это партизаны танцуют польку в передовом окопе. Завтра ожидаем смену.

 

7^го сменились и приехали обратно в Дубины. В Дубинах жили весело и удобно.

 

17 января выехали. Пишу в Почаевской Лавре. Только что ходил смотреть внутренность главного храма.

Едем на Тарнополь[77]. Морозы утрами около 30^о.

 

19 января.       Ночуем не доходя шесть верст до Тарнополя.

 

20 января.       Остановились в д. Должанка. Здесь по видимому будем стоять на отдыхе. Каждый день дуют холодные ветра, почти всегда сопровождаемые снегом. Местность гористая – это отроги Карпат.

 

Тарнополь не очень большой городок в стиле австрийского образца. На главной улице есть несколько памятников. Учебные заведения заняты лазаретом. Жители: евреи, русины и поляки. Почти все говорят по-русски. Продукты сравнительно России дешевле.

 

4 февраля.       Пишу в д. Ст. Збараж[78] (сюда перешли вчера).

 

22 февраля.     Жизнь здесь течет так же, как и ранее в других местах. Здесь встретил я Митю в пехотном дивизионе.

 

Еще весной я купил арифметику и в свободное время занимался ею. Бывших прежних знаний не оказалось. Пришлось добиваться самому. И теперь я больше стал обращать внимание и на другие предметы: географию, геометрию, историю, русский язык. Теперь я вижу, что по выходу из II класса, я ничего не знал. За это время мне не раз пришлось краснеть за свое невежество.

Постараюсь исправить.

 

1^-го марта выезжаю по своему делу в гор. Житомир. 4^го приезжаю, и занимаюсь приемом уроков,  и держал вчера экзамен на волноопределяющего[79] II разряда, результаты коего еще неизвестны[80].

 

8 и 9 марта здесь были многолюдные демонстрации в честь свержения ига Романовых. События произошли следующим образом: Государь был арестован 3го марта по случаю восстания в Петрограде, а так же арестованы и все бывшие министры. Имущество Романовых конфисковано. Теперь Временное правительство состоит из выборных членов Государственной Думы. Временное правительство дало народу долгожданную свободу, мученики за которую сейчас освобождены и многие стали на поприще государственной службы.

 

Высшие и средние классы народа отнеслись к этим событиям восторженно, но темная масса еще с недоумением и недоверием смотрит на это. В общем же, все поняли, что настало счастливое время братства и свободы.

 

Теперь представители солдат и офицеров образуют общие комиссии по вопросу устройства государственного строя и отношений нижних чинов и офицеров.

 

Между прочим, отменили офицерские титулы, заменив их господином. Итак, пишущий эти строки, теперь гражданин свободной России и,  кроме того, вольноопределяющийся II разряда.

 

27 марта.        Думаю сегодня поехать в часть. Бездельное шатание по улицам города надоело. Хочется поскорее уехать отсюда.

 

29 марта.        Приезжаю в часть, которая стоит там же в австрийском городе Збараж[81].

 

1 апреля.         Пасха. Я начинаю болеть. Документы ехать в школу прапорщиков готовы. Лежу уже несколько дней в Збараже в госпитале[82]. Болею сыпным тифом. Кой-когда завертывается Митя и другие товарищи. Кое-как начинаю бродить по комнате и не отхожу от окна. Кругом зеленеют поля и сады; солнце светит ярко и тепло, и хочется выйти и подышать этим чистым воздухом, да силы слабы и не пускают сестры. Пища хорошая, ем как лошадь и поправляюсь быстро.

 

В телячьем вагоне человек 35 вместе с офицерами медленно едем на Тарнополь. Это больные на эвакуацию. Это происходило числа 28 апреля. Перед нашим взором расстилаются высокие холмы, покрытые сплошной пеленой зелени в пол аршина. Это растут хлеба.

 

Густо разбросанные, покрытые садами цветущей сирени,  белые и голубые домики с пестрыми черепичными крышами. Каменные мостики, под которыми весело и игриво шумит, как зеркало сверкающая вода. Лениво жевавшая сочную траву корова и тут же пастух – мальчишка, провожающий нас любопытными глазами. Все сулило тепло и негу и покой.

 

Лежу в Тарнополе дней около двадцати. В ясные дни появляется на голубом небе неприятельский аэроплан.  Наши вступают с ним в бой и прогоняют под одобрительные крики.  Полным полно набитой публики по улицам.  Теперь брожу по улицам; стал почти совершенно здоров. Тарнополь не живет, а кипит. Он является центром всего Юго-Западного фронта. Смотришь на этот муравейник и не веришь своим глазам, как будто предо мной не русская армия. Здесь все переменилось: генералы, солдаты, офицеры, сестры милосердия, евреи в своих длинных костюмах-халатах и затянутые в черные тужурки с кепи на голове с изящно одетыми дамами австрийские чиновники и педагоги. Но меня поразило то,  что теперь не видно было испуганной забитой физиономии солдата, а наоборот, солдат из себя представлял вполне свободного гражданина. Они шли вместе с офицерами разговаривали, смеялись совершенно свободно, не думая делать во фронт проходящему генералу. Часто проходят здесь части с красными флагами с надписями, выражающие доверие правительству, с музыкой. Они производят отрадное впечатление.

 

Во главе правительства стал соц. рев. Керенский, раздувающий в частях героизм солдат. Имя его для всех на устах; в нем видят спасителя России.

 

9 мая выезжаем из Тарнополя по направлению в Россию. Картины те же, что из Збаража. Останавливаемся.

…………………..

 

На этом месте дневник Григория Пешкова прерывается. Но в конце дневника приведен ряд стихов, текстов песен, адресов и отчетов за сделанные покупки. Может быть,  они помогут более понять, что было на душе забайкальского казака:

Настало тяжелое время[83]

В стране Забайкалье у нас.
Народ изнывает от бремя,

Позорно царствует власть.

Там плачут голодные дети

И катится яростный крик.

Там свищут кадетские плети,

Сверкает отточенный штык.

И падают люди родами

Подкошенной юности цвет.

Глубокая общая яма

В могилы,  где имени нет.

Идея народа разбита,

Разбита врагами сейчас.

И крови потоки пролиты.

И слезы у всех на глазах.

Харчены конвойной команды

К расстрелу ведут мужика.

Борец за свободу спокоен,

За правду открыты глаза.

На  казнь  он становится бодро

Лишь скажет: «Прощайте друзья!»

            И залп оружейный раздался

В ответ за свободу борцу.

Лежат там тела не зарыты,

Как будто ни ниве снопы.

Лишь саваном снега покрыты

Орлиные очи твои.

Но нами они неразбиты

Могила им обща должна.

 

 

 

Похоронный марш[84].

 

Вы жертвою пали в борьбе роковой,

Любви беззаветной к народу,

Вы отдали все, что могли за него,

За жизнь его честь и свободу!

                                    *

            Порой изнывали в тюрьмах сырых,

            Свой суд беззаконный над Вами

            Судья, палачи уж давно изрекли,

            «Пойдете, гремя кандалами»

                                    *

…………

Падет произвол и восстанет народ,

Великий, могучий, свободный!

Прощайте же братья!

Вы честно прошли

Свой доблестный путь благородный.

 

Житомир, 24/III-17

 

Из газеты.

-IX-

 

Сизых туч бежит вереница.

С ними в прятки играет луна

Выстрел прозвучал, как струна ….

Вот любимые женские лица

В полумраке перед взором моим

Возникает одно за другим….

 

Вы напрасно столпились чаруя,

За объятья крутого плеча

И за сладостный смех поцелуя,

Я не брошу безумно меча!

 

Вы обманите лучшие грезы,

Но ничтожных мечтаний не жаль!

В небе облачко - Ваша печаль,

И роса на цветах – Ваши слезы.

 

Вы и хлебом одним только живы,

Вы довольны минутной игрой.

Вас пленит мимолетно герой,

Но владеет лишь рыцарь наживы

 

Кто не хочет нежданного горя,

Тот от юности мудро живи.

И не строй на песках возле моря

Счастье только на женской любви.

 

Но не можем корить мы судьбы,

Мы и сами виновники драмы:

Полюбив, мы для женщин рабы.

Разлюбив, беспощадные хамы!

 

Все мечтают об общем блаженстве,

И о жизни без горьких  тревог.

Только в личном людском совершенстве

И всемирного счастья залог!

 

Сам твори всяк желанную волю,

Как ребенок подарков не жди,

И разумную честную волю

В основание счастья клади!

 

16 сентября 1916 года в лесу в землянке во время дежурства.

(лес юго-вост.  д. Доросино)

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                        D

Вырыта заступом яма глубокая

Жизнь невеселая, жизнь одинокая

Жизнь бесприютная, жизнь терпеливая

Жизнь, как осенняя ночь молчаливая

Горько она моя бедная шла!

И, как степной огонек,  замерла.

*

Что же, усни моя доля суровая!

Крепко закроется крышка сосновая,

Плотно сырою землей придавится,

Только одним человеком убавится.

Убыль его никому не больна

Память о нем никому не нужна!

*

Вот она слышится песнь беззаботная,

Гостья погоста, певунья залетная

В воздухе синем на воле купается,

Звонкая песнь серебром разольется

Тише! О жизни закончен вопрос,

 

Стонет сизый голубок

Стонет ночь и стонет день

Миленький его дружочек

Отлетел надолго прочь

            Он уж больше не воркует,

            И пшенички не клюет.

            Все тоскует, все тоскует,

            И тихонько слезы льет.

С нежной ветки на другую

Перепархивает он.

И подружку дорогую

Ждет тебя со всех сторон

            Ждет ее увы! Но тщетно

            Знать судил ему так рок!

            Сохнет, сохнет непрерывно

Страстный верный голубок.

Он ко травке прилегает,

Носик в перья завернул

Уж не стонет, не вздыхает,

Голубок навек уснул.

Вдруг голубка прилетела,

Приуныв издалека,

Над своим любезным села.

Будит, будит голубка.

Плачет, стонет сердце ноя,

Ходит милого вокруг.

Но увы! ……………

Не проснется милый друг.

 

24 мая 1916 рока

В лесах у р. Стоход.

 

 

 

Чарльз Диккенс.

 

 

Личная жизнь и испытания Давида Копперфильда младшего.

Перевод с английского.

 

«Нет в супружестве неравенства выше того, которое происходит от несходства в намерениях и мыслях».

 

«Первый ложный порыв неопытного сердца».

 

                        *

С каждым днем мы роднее и ближе

Подойди и склонись на плечо.

О, моя дорогая, пойми же

Как тебя я люблю горячо.

                        *

С каждым днем задушевней и проще

Наши ласки и наши слова.

Хорошо нам в смеющейся роще,

Где колышется стройно трава.

 

Хорошо нам, легко нам с тобою

В сердце той лиходейки тоски.

Мы повенчаны светлой судьбою

Мы с тобой бесконечно близки.

 

Боль о прошлом все тише, все глуше.

Мы приемлем в осеннюю новь.

И пьянит наши юные души

Молодая царевна любви.

 

27/3  - 16.                     Ю. Зубовский

 

Предчувствия  волнующих явлений

Живут в душе и с каждым днем,

Как ни плыви, водоворот течений

Умчит тебя под натиском зыбей.

 

И будешь ты, как щепка, раба стихии

Взад и вперед носиться по волнам.

Пока тебя под стоны бурь глухие

Не выбросит к безвестным берегам

 

И, может быть, на полпути стремлений

Случится шквал, и ты исчезнешь в нем.

Предчувствия волнующих явлений

Живут в душе сильнее с каждым днем

 

 

 

 

 

Христос! … Где ты, сияющий лучами

Бессметной истины, свободы и любви?

Взгляни, твой храм опять поруган торгашами,

И меч, что ты принес, запятнан весь руками,

Повинными в страдальческой крови ….

 

Взгляни, кто учит мир, тому чему когда-то

И ты учил его под тяжестью креста!

Как ярко их клеймо порока и возврата,

Какие лживые за страждущего брата,

Какие гнойные открылися уста!

 

О, если б только зло! Но рваться всей душою

Разъять все это зло, трудиться для людей,

И горько сознавать, что об руку с тобою,

Кричит об истине, ломаясь пред тобою,

Прикрытый маскою продажный фарисей.

 

С. Надсон

    

 ***

 Молись дитя, тебе внимает

Творец бесчисленных миров,

И капли слез твоих считает,

И отвергать тебя готов.

 

Быть может, ангел твой хранитель,

Все эти слезы соберет.

И их в надзвездную обитель

К престолу Бога отнесет.

 

Молись дитя, мужай с летами,

И дай Бог в пору поздних лет

Такими ж светлыми очами

Тебе глядеть на Божий свет

 

                                    Никитин

 

*

О, жизнь, не дай мне никогда

Утратить веру в человека,

Во благо честного труда,

Отдать в стремлениях от века

*

За деньги человек плачет и смеется,

За деньги совесть продается,

И честь, и красота, и земли, и дома.

Нельзя купить лишь правды, да ума.

*

 

 

 

 

                        D                        

Отворите окно, отворите!

Мне не долго осталося жить…

Хоть теперь на свободу пустите,

Не мешайте страдать и любить!

 

Горлом кровь показалась …  Весною

Хорошо на родимых полях! ….

Будет небо синеть надо мною,

И потонет могила в цветах.

 

Сбросьте цепи мои! Из темницы

Выносите на свет, на простор,

Где поют перелетные птицы,

И шумит зеленеющий бор.

 

Выше, выше смолистые сосны!

Все блестит под сиянием дня.

Только цепи мне эти не ….

Не душите, не мучьте меня ….

 

То не песня вдали раздается,

Что певала родимая мать?

Холодеет усталое тело,

Гаснет взор… Мне недолго страдать.

 

Позабудьте меня, схороните!

Я прошу Вас в могиле своей,

Отворите окно, отворите!

Сбросьте цепи мои поскорей!

 

                        В. Немирович-Данченко

17 января 1916 года

д. Берез. - Форштадт, воскресенье.

 

 

Телеграф

делится на:

            на слуховые или акустические

/колокол, свист и т.п./;

оптические или световые;

и

электрический.

 

1849 года

*

Люблю я разговаривать с природой,

И тайный голос мне понятней,

Чем глаза людей

                                                *

 

248, 417 миль в секунду[85]

 

 

Молоко

Сандаловое масло

Китайский бальзам

_____________________

 

…………………………..

Марганцевый кислый калий

 

 

*

Милый друг, не верю я нисколько,

Ни словам твоим, ни чувствам, ни глазам.

И себе не верю,  – верю только

В высоте сияющим звездам!

*

Сердце, которое много любит, много грустит.

 

К звездам.

 

Скажите ей,  друзья моей печали,

Вы, звезды дальние, с лазурной высоты,

Как я страдал, как сердце мне терзали

Моей любви разбитые мечты.

 

Мешайте спать ей в мраке темной ночи,

Взволнуйте страстью кровь и влейте в сердце яд.

Взгляните ей в чарующие очи,

Там тоже две звезды бесстрастные  горят.

 

Воспоминанием минувшего волнуя,

В стране чужой с лазоревых полей,

Скажите ей, кто жаждет поцелуя,

Напомните, кто мучится по ней!

 

                                                Пронская.

31 октября 15 года.

 

Владикавказ.

 

За доставку ящиков к Гузунову        -           50 коп.

За две рогожи по 45 коп.=                =          90 –

За шпагат                                            -           7 –

За иголку                                            -           5 –

За хранение груза на станции          -           20 коп

За доставку его в Гранд-Отель        -           60 коп

Покупка ящика                                   -           1 р. 40

Доставка его в отель                         -           35 коп

Доставка на станцию                        -           60 к.

Носильщику                                       -           20 к.                           

Носильщику, покупка ящиков и бечевки -       1 р. 46 коп.

Доставка ящ. в отель                          -           37 коп.

Доставка на стан.                                -           60 коп.

 

 

Когда я на почте служил ямщиком,[86]

Был молод, имел я силенку.

И крепко же, братцы, в селенье одном

Любил я в ту пору девчонку.

                        *

Сначала не чуял в …. беду,

Потом задурил не на шутку.

Куда ни поеду, куда не пойду

Все к милой сверну на минутку…

*

…………….

Под снегом то, братцы лежала она,

Закрылися карие очи,

Налейте, налейте скорее вина!

 

Владикавказ. Декабрь.

 

За телеграмму             -                                   1 р. 63 к.

            еще                  -                                      70 -

            еще                  -                                      93 коп.

            еще                  -                                   1 р.=

                                                            --------------------------

                                                            Итого: 5 р 26 коп

За квартиру                 -                                   10 р 20 к.

За упаковку                 -                                   5-

            еще                  -                                   2-50 к.

Бурдюк                        -                                   15-

За доставку груза на ст.          -

Носильщику                             -                          15 коп.

За лекарства                            -                       1 р. 63 к.

бумагу                                     -

конверты                                 -

марку                                       -

 

900 руб.

Морозову                                 655 руб.

Бурдули                                   237-50

                                                ----------

Итого:                                      892-50

Остаток:                                  7 руб. 50 коп.

 

 

от Н-ка                                                10 р.

ост.                                          7-50

                                                ----------

               Итого:                       17-50 коп

Кварт.                                      10-20

                                                ----------

                                                7-30

 

Телег.                                      5-26

                                                ------------

                                                2-04

За билеты                                80 к.

Носильщику                             30 к.

                                                ---------

                                                1 – 10

                                                ----------

Ост.                                         90 коп.

 

 

Правила жизни.

 

1.       Живи как можно больше на открытом воздухе.

2.       Ложись спать и вставай рано.

3.       Спи не менее 6 часов и не больше 7 ½  часов в темном помещении, летом с открытыми окнами.

4.       Пей в умеренном количестве чай, но откажись от табака и алкоголя.

5.       Ешь мясо раз в сутки.

6.       Давай себе один день на отдых, в течение которого воздержись от чтения и письма.

7.       Избегай слишком сильных волнений и неумеренной умственной работы.

 

Из дневника д. Грусково.

 

 

Я не для ангелов и рая

Всесильным Богом сотворен.

Но для чего живу страдая,

Про это больше знает Он.

                        *

Как демон мой, я зла избранник,

Как демон с гордою душой,

Я меж людей беспечный странник,

Для мира и небес чужой.

*

Прочтя мою с его судьбою,

Воспоминания сравни.

И верь безжалостной душою,

Что мы на свете с ним одни.

 

8 октября, д. Грусково, Минской губернии.

 

***

Цветок смиренный полевой

В недобрый час ты встречен мной.

Как вел я плуг, твой стебелек был на пути.

Краса долин,  и я не смог тебя спасти.

Ты скромно в зелени мелькал как синенький глазок,

Ты ждал привета солнышка,

И вдруг тебя скосил мой острый плуг и погубил.

 

 

 

 

Глупость.

 

О, глупость людская! По свету ты бродишь.

В чертогах богатых, в избе мужика,

Поклонников всюду себе ты находишь

Везде ты отыщешь себе земляка.

 

Одета бываешь и шубах богатых,

И рваный зипун на тебе иногда.

В каретах сидишь у людей дарованных

Пешочком тащится с тобой беднота.

 

Повсюду приятелей близких находит,

Лишь разум единственный враг у тебя

Развязной бываешь, все сделать ты сможешь.

И даже ответа не дашь за себя.

 

12 сентября 1915 г. д. Слободка.

 

                                                Копия

О, не ужель должны завянуть розы,

И лилии утратить белизну,

Замолкнуть хоры птиц и ручеек веселый,

Льдом заковать певучую волну?

*

О, неужели юный друг прелестный,

Должны угаснуть и в твоей груди,

Огни святых желаний беззаветных.

И ждет тебя могила впереди?

*

О, не ужель и ты закроешь очи,

Навек закроешь жгучие глаза.

И в них блеснет в предсмертный час прощальный

Холодная последняя слеза?  

*

О, не ужель твоей улыбки светлой,

Не засиять в моей житейской мгле,

И все твои кипучие восторги

Осуждены заснуть в сырой земле.

*

О, неужели ты меня покинешь?

Ты сердцу больше жизни дорога!

О, неужели и к твоей  могиле

След заметет сыпучие снега.

 

                                    А. Корифский.

Стодол в д. Кожухов.

26 июня 5 дня 1915 года.

Переписано 30 августа с.г. в м. Дречин.

 

Не нужно подписи для камня моего.

Пишите просто здесь: /Он был и нет его/.

 

 

 

Когда волнуется желтеющая нива,

И свежий лес шумит при звуке ветерка,

И прячется в саду малиновая слива

Под тенью сладостной зеленого листка

*

Когда росой обрызганной душистой,

Туманным вечером иль утра час златой

Из под куста мне ландыш серебристый

Приветливо кивает головой.

*

Когда студеный ключ играет по оврагу

И погружая мысль в какой-то смутный сон

Лепечет лишь таинственную сагу

Про мирный край, откуда мчится он.

*

Тогда смирятся души моей тревоги

Тогда расходятся морщины на челе,

И счастье я могу постигнуть на земле,

И в небесах я вижу Бога.

 

м. Дречин. 30 августа 1915 года.

 

 

Где есть воля, там есть и путь.

 

/Я могу и хочу/

 

Думающий человек делается умнее того, который не видит в этом надобности.

6-1-17

Окопы

 

На великих словах времени написать только одно слово: «Теперь».

 

В мире есть только одно абсолютно хорошее – это «добрая воля».

 

Одна из чистых и лучших радостей, это отдых после труда.

 

Законы  - это цари царей.

 

Время - есть дорогая трата.

 

Ничего нет для смертных «нескончаемого»

 

Человечество - есть вечно учащийся человек.

 

Есть благо, которого никто отнять не может, это воспоминание.

 

Цель жизни – Жизнь.

 

Услужливый дурак опаснее врага.

 

Не ждите чрезвычайных случаев, берите маленькие шансы на успех и из них создавайте большие.

 

Первый изобретатель электричества – Гальвани.

 

1^й делающий опыты по гипнозу - Месснер.

 

	Кончина мамы. 28 ноября 1912 год. 43 лет. Дуня род. 24 июня кон. 11 июля 1912 года.

 

 

 

 

 

 

 

 

Вера – Виолетта

Чепелавица

 

Город Бобруйск

На песках Давид - Кузнецов и Левин

для Хаи Кавалерчик

 

церковная улица д. Янушковского

 

угол Татистовской и Адамовской, г-ну Левину.

 

Маня Вайлерчук

 

III^я артиллерийская бригада, 4^я батарея

 

2^й Гренадерский Ростовский полк, в 3^ю роту

Агафону Григорьевичу Барабаш

 

г. Луга, Петроградская улица, Усачев  пер.10, Савельеву

Имение Павловичи,  А.Ф. Лапшиной

 

м. Мир. Татарская № 18,  Лизе Лифшиц

 

Березницкий Форштадт

дом Григория Валькова для Симы Левкович. 

 

Степан Федорович Марченко

ст. Голубницкая Куб[87]. обл.

 

 

 

 

 

 

 

 

Д-ру Мальковскому[88]

ручку-карандаш

2-3 дюжины   секр.                -           3 р.

от сотн. Лаврова                   -           5 руб.

                        перчатки

Тугарин                                  -           6 руб. 2 п.(пара)

Хлевов                                    -           6 р.   2 п.

Марков                                   -           3 р.  1 п.

 

Казакову цепь для часов

и перчатки                             -           8 руб. (1 пара)

часы                                        -           18 р.

перчатки                                 -           3 р. 20

папаха                                     -           2р.

шинель                                   -

мыло                                       -           25 коп.

Филипп. и Янкову

репейного масла                    -           6 рублей

 

Москвитин                             -           7 р. 20 к.

Мунгалов                               -           10-

Медведев                               -           5-

 

Белоногов                              -           50 к.

Тугарин                                  -           50 к.

Филиппов                              -           30+30 = 60 к

Дашев                                     -           50 к.

 

Отворите окно, отворите. Мне недолго осталося жить.           

 

Купить:

Цепь к часам                          2

Перчатки Казакову                3 р.

                                                --------

Георгию Тугаринову             3 р.

 

 

Бурдули

Коньяк            -           7-50

Вина               -           -55

 

Получено 11^-го 18 буханок.